Вперед, человечество!. Страница 1

Любен Дилов

Вперед, человечество!

Cейчас, когда мы совершаем свой первый боевой полет и неизвестно, сможем ли вернуться, хотя нам предписано не вступать в бой с противником, а лишь разведать его местонахождение и степень вооруженности, я могу только припомнить предысторию конфликта. Настоящую летопись этой войны напишут другие. Если, конечно, война состоится, и если после нее вообще останется в живых хоть кто-нибудь, способный писать. Впрочем, история свидетельствует о том, что подлинные причины войн обычно скрывают за разными незначительными поводами, но в данном случае повод никак нельзя назвать маловажным. В этом и заключается главное отличие нашего священного и справедливого похода от всех предыдущих войн на Земле.

Все началось в небольшом городке Нима, где находится психиатрическая клиника известного профессора Зиммеринга. Как это могло случиться, не выяснено до сих пор, но однажды с уходом ночи из этого полушария все палаты в клинике оказались пустыми. Не осталось ни одного пациента, исчезли даже те, кого держали в смирительных рубашках. Трудно вообразить панику, охватившую дежурный персонал. Газетные репортажи тех дней могут дать лишь некоторое представление о ней. Не меньшей была паника, поднявшаяся в Ниме, – двести пятьдесят сбежавших сумасшедших поистине слишком много для такого маленького города. Хорошо еще, что большинство его жителей знали друг друга – по крайней мере, в лицо, так что им сравнительно недолго пришлось вглядываться в каждого встречного, принимая его за переодетого беглеца из психушки. Полиции, однако, не удалось найти ни одного из сбежавших, а служебные собаки, взяв след, теряли его уже на середине большой лужайки в больничном парке, где несчастные животные начинали крутиться, как безумные, и выть в бессильной злобе. Десять дней спустя врач, дежуривший в ту роковую ночь, покончил с собой, а профессор Зиммеринг, самый известный из ныне здравствующих представителей венской школы психиатрии, сошел с ума и был помещен в клинику профессора Отары, своего заклятого противника в научной области. Неделей позже, однако, так же, на рассвете, опустела и клиника профессора Отары. Пропали без вести еще сто восемьдесят шесть больных, как говорили, в большинстве своем – буйные сумасшедшие. Среди них был и старый профессор Зиммеринг.

Профессор Отара выступил на пресс-конференции с заявлением, что за всем этим, как он считает, стоит Зиммеринг, душевное здоровье которого всегда вызывало сомнение. По всей вероятности, Зиммеринг, организовавший бегство своих пациентов, проник затем в его клинику, чтобы похитить и его больных. От прямого ответа на вопрос журналистов о том, почему он, опытный специалист, не смог распознать симуляцию душевного заболевания, Отара очень ловко уклонился: в таких случаях невозможно поставить точный диагноз за несколько дней, а кроме того, существуют формы шизофрении, при которых больной являет необыкновенную сообразительность и способен осуществить свой безумный замысел с безукоризненной логикой и хладнокровием.

Через три дня после пресс-конференции исчезли пациенты пяти других психиатрических больниц, расположенных в разных концах страны. Общественность вознегодовала: как могут пропасть не один и не двое, а ровно восемьсот пятьдесят четыре больных, причем с ненормальным поведением, да так, чтобы полиции не удалось найти ни одного из них? Напрашивалась мысль, что она тоже причастна к этому загадочному происшествию, и директору полиции пришлось подать в отставку. Однако это не повлияло на дальнейший ход событий.

Оппозиция вначале держалась осторожно; она лишь поставила в своей газете вопрос: „В состоянии ли государство, которое не может защитить своих сумасшедших, заботиться о нормальных гражданах?» И тут же потребовала отставки правительства. Разумеется, никакое правительство, если оно окончательно не сошло с ума, не станет подавать в отставку по первому требованию оппозиции, но когда и восемнадцатая по счету психиатрическая клиника оказалась пустой, несмотря на неусыпную бдительность десятка вооруженных до зубов агентов, его положение стало критическим. Старый президент выступил по телевидению. Вид у него был очень усталый, даже сокрушенный. «Я не знаю, что происходит в этой стране», – начал он, и это признание президента тронуло его республику. Призывая граждан сохранять спокойствие и довериться ему, он возложил вину за случившееся прежде всего на вражеские силы, которые, по всей видимости, в неизвестных пока провокационных целях ухитили наших дорогих душевнобольных соотечественников. Нo подлинным виновником, по его мнению, является наша хилая Демократия, при которой только и может случиться нечто подобное. Закончил президент выпадами против демократии, назвал ее никуда не годной формой управления современным обществом и так разошелся, что, наверное, кто-то из его советников за кадром был вынужден незаметно толкнуть его в бок. Президент смешался, вытер ослепительно белым платочком морщинистый лоб и заявил, что не видит иного выхода, кроме как объявить военное положение.

Утренние газеты, комментировавшие его речь, все еще могли позволить себе придерживаться различных взглядов. Одни из них подхватили версию о вражеской руке, другие предполагали, что сумасшедшие уничтожены своими же согражданами, по мнению которых безнадежно больные являют собой лишнее бремя для общества и их следует просто-напросто истреблять. Сатирическая газета дерзнула даже выступить с предложением создать Бюро импорта сумасшедших, чтобы населить ими пустующие клиники. А газета оппозиции сыпала все новыми вопросами. Почему, спрашивала она, исчезают те, кто, в худшем случае, ломает всего только предметы обихода? Почему этого не случилось с теми сумасшедшими, которые толкают наш народ к катастрофе? Но военное положение было уже объявлено, и такие вопросы не проходили даром. Газету закрыли, а редакторов арестовали за подстрекательство к дальнейшему похищению душевнобольных.

В интересах истины следует отметить, что правительство приложило немало усилий, чтобы пролить свет на это загадочное событие. Две психиатрические клиники были заполнены амбулаторными больными вперемешку с агентами-симулянтами, но больные, до тех пор мирно сидевшие по домам, исчезли, несмотря на сильную охрану, и в палатах остались одни агенты, даже не заметившие, что произошло. В ту ночь они, так же, как и охранники, спали непробудным сном. Молва, разумеется, поспешила истолковать это мероприятие правительству как обдуманный шаг, предпринятый для планомерного уничтожения все еще здравствующих тихих сумасшедших. Радикальная молодежь перебила окна правительственных учреждений, пролилась кровь; а все, у кого в семье были такие больные, попрятали их куда только могли. И хотя подвергнутая цензуре пресса ничего об этом не сообщала, паника постепенно охватила? весь народ, даже тех, кто никогда не задумывался о существовании душевнобольных и был ошеломлен количеством психиатрических лечебниц в стране. Было ясно – в обществе, терпящем такой произвол, нет никаких гарантий, что завтра не объявят, сумасшедшим и тебя и ты не исчезнешь в жерле печи или на дне океана – ходили и такие слухи.

Правительство обратилось в международную полицию, хотя это и сильно подорвало его престиж, но сумасшедших и след простыл, логично напрашивалось предположение, что их вывезли за границу. Объявления, распространенные Интерполом по всей планете, выглядели весьма нетипично для этой почтенной и видавшей виды организации: фотография, имя, рост, цвет кожи, глаз; выдает себя за китайца, хотя принадлежит к белой расе, или: одержим навязчивой мыслью, что он жираф, и постоянно вытягивает шею, чтобы смотреть свысока, или: при встрече с незнакомыми людьми воет волком…

Мир смеялся, а правительство начало готовиться к войне с соседним государством, решив, что в такой момент только война может предотвратить революцию. Чтобы придать некоторую демократичность своему решению, оно созвало распущенный ранее парламент. Но на улицах столицы были разбросаны листовки, а полиция и правительство получили анонимные письма, в которых сообщалось, что в назначенный день будут похищены также сумасшедшие, заседающие в парламенте. „Принимать какие бы то ни было меры бесполезно, – говорилось в письмах и листовках. – Все произойдет так, что вы ничего не успеете заметить, как и раньше». Силами войск и полиции парламент был обнесен колючей проволокой и окружен танками, но ни один из депутатов не явился на заседание. Одни сказались больными, других позвало в дорогу срочное дело. И хотя виновника этого поразительного розыгрыша вскоре задержали, война так и не была объявлена.